Латифундия

Я не очень люблю переводную поэзию, по мне куда приятней читать оригинал Блока и Есенина, а не «косноязычный», по ряду объективных причин, перевод Байрона или Гейне. Однако в сфере поэзии есть ряд феноменов, которые знать необходимо. Это, прежде всего, древние греки. Поэмы Мильтона. Фауст Гете и баллады Шиллера. А также «Цветы Зла» Бодлера.

Я буду скидывать любимые стихи в любимых переводах.
Начну, пожалуй, с «Утренних сумерек» в переводе Зенкевича.

Уж зорю во дворе казарм трубят горнисты,
И в фонарях фитиль колышет ветер мглистый,
И на экране дня, забрезжившем в окно,
Мигает лампы глаз, как красное пятно.
То – час, когда сквернят в мучительных соблазнах
На ложах отроков рои видений грязных;
И силится душа – под гнетом – побороть,
Как лампа свет дневной, очнувшуюся плоть;
И сырость в воздухе, как слезы, ветер сушит,
И хоры жалобных теней глушит и душит.
Поэт устал творить, и женщина сама
В любви пресытилась… Кой-где дымят дома…
Гетеры тупо спят, от пьяных ласк разбиты;
Как пятна трупные, темнеют глаз орбиты.
И жены бедняков, чахоточную грудь
Напрягши, кашляя, спешат камин радуть…
И в этот час сильней в тисках капризной злобы
И тошноты томят беременных утробы,
И точно прерванный кровотеченьем крик,
Зов сиплый петуха пронзителен и дик…
И залил все туман… В больницах средь зловоний
Слышней неровный храп медлительных огоний,
И страшны смятые пустые тюфяки…
Домой распутники спешат и игроки…

И, розами сквозя под изумрудной ризой,
Все высится заря над Сеной буро-сизой,
И просыпается Париж, поденщик дня,
Средь грязи, копоти, и лязга, и огня.

•

Мне всегда импонировали переводы Бодлера Робертом Рождественским. И особенно его знаменитого «Флакона». Утонченнейший, изысканнейший. Удивительно даже, что этот кондовый советский поэт со всеми ужасающими атрибутами советского литератора, так тонко чувствовал столь чуждого советскому строю человека. Как говорят герои Шахразады всех сказок без исключения «Это воистину удивительное дело». И часто добавляют: «Клянусь Аллахом!». И я клянусь чалмой того: перевод Рождественского прекрасен.

Флакон

Бывают запахи, все существо которых
Проходит сквозь стекло, как чрез любые поры.
Когда ты повернешь чуть звякнувший замок
У древнего ларца, чья родина Восток,

Иль в доме брошенном шкаф распахнешь старинный,
Где запах Времени остался пыльный, чинный,
И позабытый там найдешь пустой флакон,
Пахнувший на тебя душой былых времен, -

Из гусениц тогда, сухих и запыленных,
Подобно бабочкам окрасок похоронных
Взлетают призраки минувшего, они
Порхают возле роз, как и в былые дни.

Но их летучий рой приносит нам смятенье.
Глаза смыкаются, и головокруженье,
Душою овладев, толкает в пропасть, в мрак
И низменных страстей, и пагубных клоак.

Из этой пропасти, где ждет нас ночь глухая,
Подобно Лазарю, свой саван разрывая,
К нам старая любовь встает во тьме ночной,
Как тень иссохшая, как призрак гробовой.

Когда из жизни я уйду, забыт друзьями,
Пусть, как флакон, меня оставят в пыльном хламе,
Как высохший флакон с мутнеющим стеклом,
Где виден трещины змеящийся излом.

Твоим я гробом стал, чудесная отрава,
Хранителем чумы, таящейся лукаво.
Яд, посланный с небес, тот ангельский ликер,
Что гложет жизнь мою и сердце с этих пор!

Не правда ли блюдо достойное истинного гурмана? Рассупе-деликатес, как бы сказал капитан Копейкин.

Администратор запретил отвечать гостям на сообщения! Для регистрации пройдите по ссылке: зарегистрироваться