Александр_Касько

Это первоначальный вариант памятной доски, который крушили, затирали название полка и ломали крепление доски все подряд по разным причинам, начиная с имени Ленина в названии полка. Последующие более демократические доски тоже валялись разбитые под памятником. Совсем безобидна последняя доска, но сейчас мы ведём борьбу с организованной преступностью.

http://odessa-life.od.ua/upload/image/66_%287%29.jpg

Александр_Касько

Одесский Робин Гуд - Виктор Павлович Куливар (Карабас).

21 апреля 1997 года в Одессе во дворе "Бани №4" был убит киллером "авторитет Карабас", отказавшийся от коронации, но но имевший безусловный авторитет для всех. Имея всего одну судимость за хулиганство, которую получил еще в молодости, этот человек сумел держать в страхе весь криминальный мир в городе, не допуская типичных для середины 90-х годов кровавых бандитских разборок. Его слово в Одессе десятилетней давности значило все. Он подчинял своей воле "воров в законе" и даже некоторых высоких чиновников. А на его могиле и месте гибели каждый день! – живые цветы.

Спустя всего несколько месяцев после расстрела Виктора Куливара (по этому имени проходил Карабас по милицейским протоколам) Южная Пальмира погрузилась в хаос — на людном тротуаре будет нагло убит известнейший журналист, редактор газеты "Вечерняя Одесса" Борис Деревянко, людей станут похищать, убивать, город утонет в крови криминальных войн. Многие, в том числе и правоохранители, до сих пор говорят, что убийтсво Карабаса нарушило шаткое равновесие "бандитской Одессы".

"ПРИВОЗНАЯ ОТОРВА". В районе "Привоза" на улице Куйбышева, где родился и долго жил Виктор Куливар, таких мальчишек, как он, было предостаточно. Отец его, военный человек, умер рано, и босоногое мальчишеское детство в 50-е годы не отличалось сытостью. Мать на хлеб себе, старшей дочке и сыну зарабатывала, убирая рынок. Обидеть безотцовщину норовил каждый. Но у Виктора этот номер не проходил – рослый и жилистый, всегда умел постоять за себя. В 108-й школе, где он окончил всего 6 классов, Витя славился разбойником и "оторвой привозной", потому как водился с опасной шантрапой. В юные годы он получил и свой первый и последний тюремный опыт — его посадили за хулиганство. Но вышел из камеры Витя Куливар другим человеком — зарекся больше попадать на нары и криминальничал либо по статьям, которых…нет в Уголовном кодексе, либо сам лично ни в чем не участвовал.

ЛОМЩИК. Первые свои деньги Виктор, который уже тогда имел прозвище Карабас, "нарабатывал" как известный городу "ломщик". В 70-е, когда было под запретом само даже слово "валюта", имелись чековые магазины (в Советском Союзе их помнят как "Березки"). Отоваривались там в основном моряки загранплавания, с которыми и рассчитывались такими "чеками". Часто ничего не выбрав в магазине, моряки пользовались услугами тех, кто хотел скупить у них чеки. Давали скупщики, правда, за "чек" в два раза меньше, но зато ж живые деньги! Так вот эти группки перекупщиков еще умудрялись и дурить продающих чеки – так умело заламывали между пальцами "книжку" при отсчете, что самые дорогие чеки оказывались у них, а моряку возвращался "пшик".

"Я был участковым в том районе", — вспоминает полковник милиции Виктор Балан, сотрудник УБОП Одесской области. — "Пришел ко мне и чуть не плачет моряк с гидрографического судна, мол, кинули его "ломщики", нечего семье оставить. Иду с ним туда, а там же и Карабас. Отдайте, говорю, лучше по-хорошему. "Федорыч, – клянутся, а они меня хорошо уже знали, – это не мы. Мы ж честно покупаем, если они хотят продать, им же лучше делаем". Прям такие хорошие! Говорю – вот человек, которого ваши тут обманули. "А ну расскажи, какой он? Сейчас поищем", – засуетился Карабас. Всех, правда, и позвал. Кроме того, кого описали. Тот уже смылся по его указке. Тогда меня, уже не зеленого мента, обманули "честные глаза" Карабаса. Потом я не раз еще с ним встречался. Так сложилось, что и на место его убийства тоже пришлось мне первому прибыть".

ДЕСЯТИНА ЗА КРЫШУ. После развала Союза Карабас уходит в рекет. Причем, и до сих пор его считают одним из самых честных и авторитетнейших людей среди преступных сообществ того времени. Быть под его "крышей" считалось за счастье. У Карабаса имелись свои "железные" принципы: брать за "крышу" не более десятины дохода, не отнимая последнего. Он был противником грабежей и убийств, наркомании, его люди никогда не применяли пыток. Его "крыша" была гарантией и от "наездов" дикого рекета и часто даже от посягательств власть предержащих. Он был своеобразным городским арбитром. Сам, правда, он никогда на разбирательства не выезжал, посылал братков, вмешиваясь лично только в исключительных случаях.

"К нему шли люди сами, – рассказывает Игорь, один из немногих оставшихся в живых братков Карабаса. — Сначала срабатывало "сарафанное радио" – с улицы, где он жил, соседи, которым помогал, советовали обращаться к нему: "Витя поможет". Так и пошло. В его окружении были все судимые, он помогал им, но никогда не приближал к себе отсидевших за убийство или изнасилование". По словам Игоря, у Карабаса было около 10 ближайших помощников. Но авторитет полностью не доверял никому.

КАРАБАС, ПОТОМУ ЧТО МЛАДШИХ ОБИЖАЛ

В Одессе существует несколько легенд о том, как получил свое прозвище авторитет Виктор Куливар. Одни говорят, что раньше жил этот человек над магазином "Золотой ключик", дескать, после этого и получил свое прозвище. Другие говорят, что его так прозвали близкие друзья за то, что Куливар, как сказочный персонаж Карабас, манипулировал людьми, как куклами, дергая их за ниточки, что был авторитет настолько искушен в интригах и умел с пользой для себя использовать любую ситуацию. По мнению третьих, прозвище Карабас закрепилось за авторитетом еще со школьной скамьи. В пользу этой легенды говорит вздорный и хулиганский характер Куливара, бившего и стращавшего младших детей в школе.

Однажды "воры в законе" предложили "короновать" Карабаса, признавая его влияние в криминальном мире. Но Куливар отказался от такой чести, рассказав товарищам, что это не для него.

"Вор в законе, он ведь как жить должен, – поясняет "Сегодня" все тот же бывший "карабасовец" Игорь. – По воровским законам: ходить в телогрейке и сапогах, женатым не должен быть, и еще много условностей выполнять. А Витя красиво одеваться любил, жену, детей любил".

КАК ВОРЫ ПЕРЕД ВИТЕЙ НА ЦЫПОЧКАХ ХОДИЛИ

Авторитет Карабаса был настолько большим, что к его слову прислушивались "воры в законе" со всего бывшего Союза. "Объяснить это невозможно, – пожимает плечами и спустя 10 лет после смерти Куливара его "групповик" Игорь. — Его уважали такие люди, которые по 10 раз были судимы, отсидели по 20 – 25 лет. А он говорил им свое слово, и они садились, как мыши… Может, поэтому и убрали, что к нему больше шли за помощью и защитой, чем к ним. Ведь рекет — самый прибыльный преступный бизнес!".

Один из очевидцев рассказал такую историю. Когда в 1994 году хоронили Василия Братицела, жестокого главаря, возможно, самой жестокой банды, мать его, говорят, попросила батюшку отпеть сына хотя бы на могиле. Настоятель храма на Втором христианском кладбище отец Семен согласился: "К Богу никогда не поздно, даже бандиту". Отпел и заспешил обратно на службу в храм. А не пробиться – братки шли и шли по узкой аллейке нецентрального 33-го участка кладбища. Когда батюшка попытался все-таки пройти, объясняя, что спешит к прихожанам, те так "надавали ему по печени"… И тут вступился Карабас. Он "негромко рявкнул", но услышали все, расступились, и Куливар лично отвел батюшку в храм.

Баня №4 существует с 1861 года. Первоначально улица, на которой она располагается, называлась Кривой(огибала весь Порто-франко, распалась на несколько улиц), затем была Провиантской, Краснодонцев, Советской и стала Михаила Асташкина.

Александр_Касько

Мой блог. http://snakingtrails.bloglit.ru/

Александр_Касько

Юморина
Александр Касько
Рассказ скромного узника “тихой пристани”.

- Мулёко! Мулёко!
Крик в репродуктор фермера-гагауза, привезшего в прицепе молочные продукты своего производства, живьём вырвал из постели.

Крепкий кофе и сигарета на лоджии дополнили ощущение утра. За окном упорно и беспощадно насупился март.

Сквозь лай бродячих собак я внятно услышал звонкое теньканье синицы.

- Что такое?- возник вечный одесский вопрос.- Не апрель месяц!

Над теплосетью, на ковре из молодой травки выпустила листики и кисточки бутончиков беспечная сирень. В её паутине из веточек резвилась радостная синичка.

- Лучше синица в руках, чем журавль в небе, - вспомнил об улетевших журавлях и рассмеялся.
- Смех утром – причина слёз вечером, – молнией сверкнула в голове мамина мудрость.

На улице дымили, догорая, угли костра. Бомжи давно прикрепились на ночлег к тёплым церковным приютам. Костры на улице сейчас разводит малоимущая молодёжь, которая не может себе позволить ночные клубы.

Вокруг костров всегда всю ночь не гаснут мобилки,
звенят разбитые бутылки пива и раздаются громкие крики перебранки.

Уважать друг друга начинают только к утру и тогда же расходятся. Костры разжигают прямо на детских площадках, которые считают своими с детства и никому больше передавать их не хотят.

Попасть в армию сейчас надо проситься, работы нет, в школу уже не надо, учёба дальше стоит дорого. Куда податься? Заграница устала от наших «заробытчан». Там такого добра хватает.

- Теньк, теньк, теньк…, - синица стала раздражать.

Чувство раздражения разбудило мысли о вечной послевыборной драке в государстве, где две группы врагов живут мыслью навсегда занять добротное сидение трона власти и принять законы, которые сделают весь народ виновным в неподчинении их личным амбициям и планам.

Вспомнился народ, который стремится жить сам по себе без власти и ищет пути выгоды, не прописанные в законах.

- Лоб не перекрестил, а уже в себя горечь кофейную залил и второй раз отравой дышишь! – раздался за спиной голос жены.
- Ещё вчера для жизни спасали, а сегодня в героя играешь с сигаретой на холоде, - добавила она безусловно правильный аргумент.

Я быстренько вернулся в комнату и, крадучись коридором, нырнул в свой тёплый и уютный «фиг вам», наполненный трофеями, книгами и раритетами.

- Швондеры нового века придут и сюда,- мелькнула мысль, я подавил её, подумал о самом хорошем в жизни и открыл молитвослов с утренним правилом, воскресенье всё-таки.

- Буде милостив ко мне Господи… - начал было я.

Прозвучал сигнал.

- Кто ходит в гости по утрам … - гремел домофон, на его экране были довольные лица друзей. Открыл им доступ и направился к входной двери. У двери сопел бульдог, пытаясь уловить запах.

Повернув ключ и толкнув дверь, опешил и попятился.

- О па!

За дверью стояла странная компашка.

Дамочка была одета в кожаную куртку, дорогую юбку и тельник. В тельнике было большое отверстие в форме сердечка со следами прожога по краям. На французском лифчике красовалось слово «мама», небрежно написанное губной помадой. Кепочка сползла на одну сторону, слегка прикрыв глаз. На куртке бросался в глаза ядовитым жёлтым цветом значок. Надпись на значке прямо кричала, что это – Климова.

За спиной дамочки стояли две молодые особи мужского пола, как две капли воды похожие на гопников. На них красовался странный набор матросских обносков, перепоясанный крест на крест матерчатыми пулемётными лентами. На правом боку у каждого была деревянная кобура, из-под крышки которой выглядывала рубчатая рукоятка.

Я попятился. Компашка дружно сделала шаг вперёд.

Бульдог издал звук, похожий на победный крик камикадзе, и сочно хлопнул тяжёлой челюстью. Короткая шерсть на загривке поднялась, а вдоль хребта вздыбилась «ирокезом».

- Уберите собаку! Это – погром!
- Держите меня крепко!

Пятясь, я уткнулся во что-то приятно мягкое и до боли знакомое. В руку сзади упёрлась холодная железяка. Я схватил воронёную машинку смерти, как спасательный круг, рухнул на правое колено, подхватив левой рукой правую. Предохранитель был спущен, курок взведен. Шикарная женщина. Столько крови я у неё выпил!

- Уже прострели им что-нибудь!
- Мужчина! Если стрелять не в воздух, можно попасть в человека!
- Гаси пары!

Крик Сени растворился в криках друзей: - Первое апреля!

Человек пять выскочило откуда-то и ворвалось в дом. Бульдог лизал ноги Симы, которая пихала в дрожащие руки жены охапку цветов.

- У тебя очаровательный блеск глаз!
- Я так и подумала.
- Как тебе наша молодёжь из праздничной тусовки «музкомедии»?
- Натурально!
- Разрядил? Дай Сене посмотреть шильдик! Комбриг Мэ Нэ Ковун!
- Перестань!
- Ещё не начинал! Я к тому, что лучше пустить погром, чем пустить кровь. Ты лишил меня удовольствия увидеть твою морду с носком во рту.

На столе оказались две увесистых бутылки «Абсолюта».

- Ребята, я сейчас! Какой чудесный день! Маша! Помоги мне! Мы сейчас для начала нарежем балычок,
накроем бутерброды палтусом, намажем икоркой. У меня есть иранская чёрная! Мой Мефистофель с утра тоску задумал! Ай, какая радость!
- Можно, мы к вам всей труппой нагрянем?
- Ша! Стойте там, смотрите сюда!

Маша грохнула на стол две полных литровых банки. Это была тюлечка без хвостиков, голов и брюшек в масле. Рядом лёг ржаной хлеб «Карельский». Ещё дальше легли израильские огурчики и турецкие помидорчики на веточках.

- Ещё три дня назад эта рыбка глазами смотрела, но её обманули.
- Это - Вилково, Черноморка?
- Мнительный ты стал, Сидор!

«Боржом» ласкал тюлечку и водку. Время текло незаметно.

Вечер оказался украшенным китайскими монгольфьерчиками в небе и шикарными фейерверками.

По улице носился кабриолет с тусовкой «Маски-шоу» в сценическом воплощении партизанского отряда.

До утра улицы не пустели. Вызывающие наряды маскарада удивляли яркими красками и образностью. Добро и весеннее настроение остались в людях, а второй весенний праздник незаметно уходил в историю шествий и карнавалов.

Спасибо тебе, жизнь! Спасибо тебе, Город! Спасибо тебе, море! Спасибо вам, одесситы! Я люблю вас всех!

© Copyright: Александр Касько, 2013
Свидетельство о публикации №213033001920

Александр_Касько

Двести двадцать второй.
Двести двадцать два года были назначены и отмечались второго числа этого месяца. Масса привкусов осталась от этой даты. Какой-то запах канцелярщины и мешков с бумагой, проеденных крысами, преследует даже сегодня, хотя прошло всего два дня.
С 1794 года Хаджибей (Гаджибей) отошел к России и с 1795 стал Одессой, уездным центром Херсонской губернии. Скромненько так и со вкусом.
Его Светлость, Воронцов, который Пушкина считал чиновником и использовал его перо для канцелярских поручений, не страдал канцелярщиной, в которой его так упрекал поэт.
Он, Его Светлость, даже захотел умереть в этом Городе, переехал, мучился, страдал здесь от болезней и умер, хотя имел возможность выбрать другие приятные места.
Романтика совсем одолела повелителя огромного края и на свет появилась историческая брошюра для обывателя, в которой вскользь были упомянуты суровые лица литвинов, Ени Дунья, Какубия, Коцюбеев, Кочубей, Гаджибей, Хаджибей.
Ох, и образован же был, Его Светлость, князь, родом из графов, ох, и велик разумом.
В те быстрые и жестокие времена помнил он не только про Перекопскую орду во главе с «беком Хаджи» (в переводе – князь, побывавший в Мекке), который был вдребезги разбит при Синюхе (Синие Воды) в 1392 году Великим князем литвинским Ольгердом, но исправно получал Подольские ярлыки на право правления от крымских ханов и вошел в «Повести о Подолье» в число «отчичей и дедичей».
Его Светлость точно знал про правление Витовта (1392 – 1430), когда Северное Причерноморье вошло в состав «Вялікага Князеўства Літвінскага», которое поляки так любезно переименовали сначала в Литвинию, а затем в Великое княжество Литовское, превратив литвина-белоруса в малочисленного литовца.
Именно при Витовте Коцюба-Якушинский переселял в уже существующее поселение на месте Одессы своих крестьян, а поселение в 1413 году упоминалось, как Коцюбеев. После катастрофического поражения при Ворскле в1399 году власть Витовта слабела вместе с Литвой, или Литвинией, как хотите, так и называйте.
Всё превратилось в сплошную Польшу. Уже польский король Ягайло передал населённый пункт «Коцюбеев» в правление великому князю литовскому Свидригайло, назвав его в документе от 1431 года Kaczubinyow, а Свидригайло в реестре своих владений назвал, как Kaczucklenow.
Мир их праху!
Вас, господа хорошие, эта мышиная возня в бумажных мешках с документами утомила. Тогда скажите, сколько лет Одессе на самом деле, если она стала Одессой из Хаджибея?
Возьмите в руки документы Ягайло и Свидригайло. Только вот не надо коронного, а затем имперского канцеляризма. Даже его Светлость проговорился. А уж вам то….
Пусть вас не смущает Litvinia и Lithania, litvin, litwins и весь бред про Великолитву в составе Евросоюза.
Сколько лет Одессе? Так то.
Я помню, как чернильной ручкой накручивали 900 летие Минска. Никого не смутило, что раньше он был Менском.
Никто не вспомнил, что рядом существовал стольный Заславль, в который был сослан опальный князь Изяслав, сын Святого князя Владимира, вместе с матерью Рогнедой. Этот князь получил там в своё правление разгромленное в пух и прах Полоцкое княжество, где от Полоцка остались только могилы, в том числе могилы родителей и братьев Рогнеды. Он серьёзно опасался за жизнь и вынес торговлю за пределы укреплений в Менеск.
Всех интересовала битва на Немиге между сыновьями Ярослава Мудрого с полоцким князем Всеславом Брячеславовичем за право дани с Менеска. Братья победили и опять разделили всё между собой, сделав Менеск столицей отдельного княжества. Первым менским князем стал Глеб Всеславович.
Так Заславль вышел погулять, а вместе с ним 100 лет истории Менеска и всё прошлое реки Мены, притока Свислочи возле Заславля. Немигу, для порядка, во время подсчёта девятисотлетия вообще зарыли под землю вместе с берегами костлявыми после погрома братьев Ярославичей.
Зато Минску тысяча лет не досталась. Так вам, любезные.
Ярослав Владимирович переплюнул своим историческим весом Изяслава Владимировича, пусть даже в Киев из Ростова пришёл через Новгород.
Почему бы таким же самым образом, как Минск из Менеска, Одесса не может произойти из Коцюбеева через Kaczubinyow и Kaczucklenow? Совсем европейский путь и на несколько сотен лет старше.
Не может? Совсем не может? Обязательно через Херсонскую губернию надо произойти? Уездным кошмаром?
Тишина за Первой заставой. Глухая тишина.
Может, это всё от тюлечки сухого заводского посола, мясистого «Микадо» и ароматного хлебушка «Карельский» с уманьским пивом?
Может, эта вредность от яичницы в колечке сладкого перца с «вороньей» колбаской «Столичная» и от гейзерного кофе?
Всё купил сам не от бедности, а от желания.
Вокруг дома немецким способом меняют всё асфальтовое покрытие на совершенно новое шоссейной прочности. Проезды расширили, заборы раскрасили видами города. В домах уже стоят тепловые счётчики. Лифты заменили. Раньше такое не наблюдалось.
Праздник прошёл всего с четырьмя штатными драками, где противников мэра попросили отдохнуть на празднике, а они не сразу согласились.
Отремонтированные «Потьомкінські сходи» испытали на прочность праздничной массовкой. «Сходи» выстояли.
Музыка была.
Почему же так хочется сделать Одессу старше? Почему не проходит предчувствие чего-то непраздничного и безобразного? Откуда эта вредность и недоверчивость? Может её бризом надуло?
Так ведь даже медузы от берега отошли. Сплошной парадиз.
Нет, Одесса всегда была не вдоль, а поперёк. Она была такой для всех, от мала до велика, но принимала и обольщала всякого.
Возможно, от такого шарма Одесса и выглядит моложе своих лет?

© Copyright: Александр Касько, 2016
Свидетельство о публикации №216090401483

Александр_Касько

Артроз

Старая одинокая лодка на берегу самого чёрного из морей вспоминала своих хозяев. Просоленные доски непогода превратила в труху. Смола ещё держалась в щелях, но дно уже имело протоптанные провалы. Одна просиженная скамейка для гребца ещё прочно держалась, ожидая, что кто-нибудь присядет в царстве трухи и будет что-нибудь бубнить себе под нос, ещё лучше громко кричать в смартфон, нарушая мёртвую тишину штиля.

Хорошо слышать плеск волн и крики чаек. Какие яркие воспоминания при этом возникают. Весёлые лица, гитарный перезвон и громкие песни. Планшир фальшборта, закрывавший собой бортовой набор, вибрировал от звуков, днище и борта, словно дека, усиливали их. Деревянная память долговечна, в отличие от людской.

Чаще других приходит старик, который стал пьяницей на памяти лодки после смерти своей жены. Именно он стал последним заботливым хозяином, который много лет каждый день приносил вёсла, чтобы выйти в море. Прошли счастливые годы. Именно благодаря артрозу старика лодка пришла в такое состояние. Только благодаря хозяину лодку никто не растащил на дрова. Каждую весну дед рисует липкой краской ненужный уже бортовой номер.

Его жена любила наблюдать в прозрачной воде мелких рыбёшек и важных медуз. Она тихо и загадочно улыбалась. Она была иконой, на которую молился старик. Она была… Она есть где-то там, куда хозяин лодки идёт своей длинной дорогой.

Дед грузно опускается на скрипучее сидение, ставит на него рядом с собой трёхзвёздочный «Шабо» и разрезает на закуску прямо в руке перочинным ножиком плавленый сырок. Старик часами всматривается в недоступные теперь морские дали, как будто надеется что-то увидеть. Прохожие отворачиваются в сторону. Пьющая старость вызывает у них не самые радужные чувства. Даже полиция отворачивается. Ей уже всё известно и дед бессмысленно жалок в своём одиночестве.

Губы старика в самом начале распития повторяют что-то про «болять мои раны…», заканчивается церемония напевом про «сушите вёсла , сэр, сушите…». Регата жизни заканчивается гаванью вечности.

Сумерки задёргивают свои мрачные шторы темноты. Больше ничего не будет до утра, кроме частого дыхания бродячих собак, которые прибегают к лодке оставить свои метки. Интересно, как выглядит вечность? Только бы это не были обжигающие языки пламени, разожженные спичками, ломающимися в руках любопытных мальчишек. Только бы…

•

Администратор запретил отвечать гостям на сообщения! Для регистрации пройдите по ссылке: зарегистрироваться