Valerii

Пожухлый лист, прильнувший к ветке

Прокрутишь памяти ремейки -
поймёшь чего ты лишена,
и вновь былое перемелет
во вздох немая тишина.

С утра твердишь, что это нервы,
а я в ответ - года, года,
летают ангелочков перья,
поймаешь, а в руке - вода.

Усталый взгляд и прядь седая -
ушедшей осени укор,
и серый сумрак оседает
на складках незакрытых штор.

Судьбы короткие заметки -
морщинки у губы и век...
пожухлый лист, прильнувший к ветке,
стерпел дожди и стерпит снег.

Валерий Мазманян

Valerii

Метелям - в память лет

По лужам облака плывут,
последний снег зачах,
и сосны держат синеву
на бронзовых плечах.

На все лады поют ручьи,
что всё в твоих руках,
гуляют важные грачи
в потёртых сюртуках.

Дождям - в жемчужную росу,
метелям - в память лет,
я, как огонь любви, несу
багряных роз букет.

Возьмёшь цветы, я, не дыша,
услышу - горячо...
и сизым голубем душа -
на белое плечо.

Валерий Мазманян

Valerii

Берёза серебряный волос украсит алмазной звездой

Морозно, ломается голос,
снежинка растает слезой,
берёза серебряный волос
украсит алмазной звездой.

Пока отношения шатки,
былое с добром отпусти,
большие пушистые шапки
надели худые кусты.

Не всё перепишешь с начала,
но можно начать и с конца,
и сердце недаром стучало -
сойдутся следы у крыльца.

У дома сугробов отара -
метели пригнали, ушли...
и облачком белого пара
плохое слетает с души.

Задремавшая луна улыбается во сне
Все сугробы спеленал
к десяти вечерний снег,
задремавшая луна
улыбается во сне.

Грезится весенний день -
принесли тепло грачи,
убаюкал ветер тень,
и зажгла звезда ночник.

Суета, усталость, хмарь -
три морщинки возле глаз,
посмотри - нашёл фонарь
у окна большой алмаз.

Погрусти, но бровь не хмурь,
у судьбы не просим крох...
отзвуком житейских бурь
остаётся тихий вздох.

Худой фонарь у тёмных окон пускает жёлтую слезу

Унылый день не станет датой,
забудь и зря не морщи лоб,
на простыне, ветрами смятой,
уснул калачиком сугроб.

Раздвинешь шторы - тени в коме,
на сером - белые штрихи,
ночных воспоминаний промельк
тревожит старые грехи.

Былое тронешь ненароком,
не вороши, что там - внизу,
худой фонарь у тёмных окон
пускает жёлтую слезу.

И сколько от себя ни бегай,
найдётся повод для тоски...
с берёзой, облаком и снегом
роднятся белизной виски.

И неба серые лоскутья на чёрных ветках сушит ветер

Опять сезонов перепутье,
не отличишь от утра вечер,
и неба серые лоскутья
на чёрных ветках сушит ветер.

А там, где были снега пятна,
мерцают лужи из металла,
твоё молчание понятно -
от этой серости устала.

Одно уже не повторится,
другое - памяти отдали,
и петли времени на спицы
ложатся ровными рядами.

Добавлю в комплименты лести -
душа вспорхнёт и вёсны вспомнит...
оконным переплётом крестит
фонарь тебя и сумрак комнат.

Метелям - в память лет

По лужам облака плывут,
последний снег зачах,
и сосны держат синеву
на бронзовых плечах.

На все лады поют ручьи,
что всё в твоих руках,
гуляют важные грачи
в потёртых сюртуках.

Дождям - в жемчужную росу,
метелям - в память лет,
я, как огонь любви, несу
багряных роз букет.

Возьмёшь цветы, я, не дыша,
услышу - горячо...
и сизым голубем душа -
на белое плечо.

Валерий Мазманян

Valerii

Тюльпан над палым листиком затеплился свечой

Смахнула роща чахлая
последний снег с плеча,
проснулась мать-и-мачеха
от пения ручья.

За дымкой первой зелени
зеркальная вода,
крупицу солнца селезень
достал со дна пруда.

С обидами покончено,
твоя улыбка - знак,
цветущей вербы облачко
накрыло березняк.

Любви простая истина -
от слова горячо...
тюльпан над палым листиком
затеплился свечой.

А солнечные зайчики со мной в ненастье выжили

Дождей ночные шорохи,
и сны - клочками рваными,
цветущие черёмухи
плывут к окну туманами.

К окну ночами клонится
под стук дождя акация,
ругнёшь в сердцах бессонницу -
ушедшим в мае маяться.

Листву сжигали палую
и свист метели слышали,
сизарь полоску алую
крылом провёл над крышами.

И прячут одуванчики
печаль в ресницы рыжие...
а солнечные зайчики
со мной в ненастье выжили.

Из серебра цепочки у вербы на руках

Уже проснулись почки,
зима осталась в снах,
из серебра цепочки
у вербы на руках.

Любовь и память святы
на наш короткий век,
в кустах бумагой мятой
лежит последний снег.

Листочка рваный парус
качает сонный пруд,
пока былым я маюсь,
ты создаёшь уют.

Худых берёз рубахи
заношены до дыр,
дожди, невзгоды... птахи
весенний славят мир.

Большие родинки проталин целует солнце поутру

На клёны глянешь - одни мощи,
но сумрак уступает дню,
и ждут берёзовые рощи
свою грачиную родню.

Худой сугроб уткнулся в землю,
лоскутья туч на тополях,
воркует голубь, тени дремлют
на белых мятых простынях.

Словам пустым узнали цену,
и кто - чужак, и кто - родной,
и бьётся голубая вена
ручья под коркой ледяной.

Снега, невзгоды - не пропали
и устояли на ветру...
большие родинки проталин
целует солнце поутру.

Валерий Мазманян

Valerii

Вместе с бабочками лето по дворам разносит шмель

Блики солнечного света,
час, не больше, дождь шумел,
вместе с бабочками лето
по дворам разносит шмель.

Что для счастья надо мало,
если хочешь говори,
у окна собрали мальвы
утром капельки зари.

Что с того, что в прядях иней
и морщинки возле глаз,
солнце зреет сочной дыней
в этом августе для нас.

Смех и поцелуй горячий,
голубь во дворе речист...
в тень берёзы ветер прячет
первый золочёный лист.

И ветерок ночной игрив - целует яблоню в плечо

Полнеба сжёг, дотлел закат
у голубиного крыла,
а там, где плыли облака,
звезда кувшинкой зацвела.

До блеска ржавую луну
начистят веточки берёз,
твой взгляд и шёпот нам вернут
былые чувства, радость грёз.

И ветерок ночной игрив -
целует яблоню в плечо,
мы время падающих слив
порой счастливой наречём.

Оставь во-первых, во-вторых -
найдётся повод для нытья...
и у души нет выходных
в круговороте бытия.

О чём вздохнёт в саду сирень

Услышишь в тишине живой,
о чём вздохнёт в саду сирень,
как ветер, пёс сторожевой,
вспугнёт берёзовую тень.

Застынешь у окна босой
и жаль ушедшее до слёз,
а месяц с золотой косой
пришёл на луг цветущих звёзд.

Не сетуй - даже не прилёг
и не разобрана постель,
залётный белый мотылёк
поднял на памяти метель.

Со мной не сумрак карауль,
а ночь и эту благодать...
оставит навсегда июль
что у души нельзя отнять.

А дождь опять нанёс штрихи

Судьбу напрасно не кори,
что нашу жизнь делить на три -
жизнь наяву, на ту, что в снах,
на ту, что прожил на словах.

Былые вспомнились грехи,
а дождь опять нанёс штрихи
на вставленный в окно пейзаж,
и грусть - порой - и крест, и блажь.

Ушла гроза, воскресла тень,
вздыхаешь - отцвела сирень,
повсюду тополиный пух,
и не спалось вчера до двух.

И что ты тут ни говори,
а жизнь опять делить на три -
на ту, что будет, что прошла,
на ту, что прожила душа.

Валерий Мазманян